Массовая культура сделала картину глобальной эпидемии довольно привычной. В мире победившего вируса больше нет рутины вроде походов на работу, зато найдется место борьбе, приключениям и героическим усилиям. Кто бы мог подумать, что реальная пандемия станет совсем не такой. Автор Теплицы Олег Уппит считает, что на самом деле поп-культурные эпидемии не так просты, и собрал пять неожиданных работ от игр до книг.
«Одни из нас», Нил Дракманн и Брюс Стрэли
The Last of Us, 2013
Грибок, который и сейчас селится в муравьях, перехватывая управление их нервной системой, мутировал и стал заражать людей. Да, вопреки заголовку, я решил начать сразу с зомби, но это потому что игра «Одни из нас» (как метко переведено название в русской локализации) — одна из самых крутых работ про эпидемии. Притом что собственно эпидемия здесь, по большому счету, фон, а зомби не главное.
Это история про отношения, ложь, жестокость, разочарование и то, как со всем этим жить. Попадание в мир постапокалипсиса дает возможность максимально раскрыть те черты, которые обычно сдерживает социум, и писать психологическую драму крупными мазками радикальных решений и действий. А еще The Last of Us про переворачивание традиционных тропов (сюжетных линий) истории. 14-летняя Элли в первой части не «дева в беде», а полноценный напарник главного героя, в конце не просто не будет счастливого финала, все обернется еще хуже. А моральные выборы, которые приходится делать, — реальный вызов игроку.
«Дневник чумного города», Даниэль Дефо
A Journal of the Plague Year, 1722
Обещали поп-культуру, а пишем о книге 1722 года? Да, потому что она очень современна. «Дневник» — настоящее мокьюментари. Исследование лондонской эпидемии 1665 года дается от первого лица, хотя автору тогда было пять лет, и он опирается на дневники своего дяди. История перемежается статистическими таблицами с графиками роста заболеваемости и спорами с «ненадежными рассказчиками» — свидетелями событий, которые дают противоречивую картину, распространяют слухи и ведут себя, как это обычно делают люди.
Интересно и то, что мозг сам выстраивает параллели с более известным «романом выживания», написанным Дефо, — «Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо». И заставляет задуматься, а где человек находится в большей опасности и в большем одиночестве — на необитаемом острове или в городе, в котором каждый социальный контакт может стоить жизни.
«Спираль», Дзюндзи Ито
Uzumaki, 1998
Манга японского мастера ужаса страшна не своим натурализмом, это всерьез отвратительный боди-хоррор. Выпотрошенные люди, мутации и прочий запредельный, на наш взгляд, биопанк для японцев вполне привычен. Они умеют обращаться с таким материалом так, что в итоге получается даже мило и нежно (можно посмотреть аниме «Паразит» или мангу «Мальчик-личинка»). Нет, «Спираль» пугает лавкрафтианской необъяснимостью и глобальностью происходящего.
История безумия в отдельно взятой семье, где отец так увлекся спиралями, что разрисовал ими стены и сам свернулся в спираль в специально оборудованной кадке, выплескивается на улицы. Спирали начинают появляться на головах развратных старшеклассниц, сами сворачивают проспекты и здания, а следом и небо с землей. Эпидемия от нулевого пациента до космической катастрофы — и завернутая в нее история дружбы и заботы. Отдельно стоит отметить ветку про борьбу с отвращением. «Незараженные» прячут от тех, кто отмечен спиралью и стал плотоядным, своих друзей, которые превратились в огромных улиток.
«Эпидемия», Роман Залуский
Zaraza, 1971
Недавний одноименный сериал вы, вероятно, и так уже посмотрели (если нет, тоже рекомендую, он не зря забрался в топы Netflix во многих странах). Фильм Залуского куда менее известен, а зря. Это история реальной эпидемии черной оспы, которая бушевала во Вроцлаве в 1963 году.
Тут много психологии, в том числе — психологии массовой: доктору, который выявил первый случай у пациента, прибывшего из Юго-Восточной Азии, поначалу никто не верит. Когда число заболевших возрастает, в дело вступит армия и в городе введут жесточайший карантин. На два месяца Вроцлав отрезан от мира, и ситуация усугубляется тем, что заражена одна из сотрудниц пункта междугородной связи. Эпидемия разразилась в разгар сезона отпусков, и люди на курортах очень беспокоились за своих близких.
Вот как описывает этот эпизод в своей книге, ставшей основой для фильма, писатель Ежи Амброзевич: «Из междугородного переговорного пункта забрали в больницу девушку, заболевшую оспой. Прочих сотрудниц — всех до единой — отвезли в изолятор».
«Лавина», Нил Стивенсон
Snow Crash, 1992
Роман Стивенсона фактически «перезапустил» жанр киберпанка в 1992 году. До конца абзаца будет спойлер, он не помешает вам увлеченно читать «Лавину», но я должен вас предупредить. Эпидемия здесь поначалу кажется вызванной новым наркотиком. Но читатель почти сразу догадывается, что она имеет отношение и к вирусам виртуального мира. В итоге все возвращается в реальный мир, но на более глубоком уровне — на уровне языка, прячущего в себе информационную бомбу.
Да, главные герои — курьеры. Но не Джонни-мнемоники с киберимплантами с секретной информацией, а доставщики пиццы. И это они спасают мир. Тогда это казалось странным, но теперь мы знаем, насколько курьеры важны во время реальных эпидемий.
В целом все эпидемии из книг, игр и фильмов так не похожи друг на друга и на ту пандемию, в которую мир погружен сейчас. Но они помогают лучше понять, как работает мир — от нашего мозга до социума в угрожающих жизни условиях глобальной заразы. Культура — площадка для мысленных экспериментов, катализатор вопроса «а что бы я делал в таких обстоятельствах». Как раз для того, чтобы лучше понять пандемию с самых разных сторон, пригодятся и мистическая иррациональная манга, и роман XVIII века, и киберпанк.