Пандемия затронула все сферы нашей жизни, и это особенно ощущает социальный бизнес. Предприниматели, которые работают с темами экологии, доступности среды, поддержки локальных проектов, замечают, как меняются потребности и ценности общества. Журналист Теплицы Виктория Сафронова поговорила с социальными предпринимателями о том, как изменится сфера после кризиса и почему проекты с дополнительным смыслом после пандемии могут оказаться только востребованнее.
Елена Горохова
Директор движения ЭКА – общественной организации, которая привлекает людей к решению экологических проблем
Пандемия повлияла на нас не так сильно, как на другие компании. Мы уже пять лет работаем удаленно, поэтому все процессы – общение в Zoom, переписку в Slack, CRM-системы – освоили уже давно. Нам не пришлось перестраивать работу, поэтому и проседания не было. Но мы сотрудничаем с получателями услуг, а для них пандемия стала настоящим вызовом. Клиенты получают наш продукт в онлайне, чтобы работать с ним в офлайне. Например, экоуроки: обычно учитель скачивает наши материалы и проводит в классе по ним реальный урок. Теперь это направление пришлось быстро менять: уроки превратились в видео, чтобы учитель мог показать материал детям дистанционно. Учителя оказались настолько загружены, что мы хотели хоть как-то помочь им сэкономить личное время.
Как изменится наша сфера и мир после пандемии, никому не известно. Есть опасения и опыт, который мы накопили за многие годы, – как только начинается кризис, социалка – первое, на чем заканчивается внимание. Но кризис сейчас не такой, какой был в прошлые разы, он общемировой, поэтому в этот раз, может быть, эти опасения и не оправдаются.
Я мониторю всю информацию об экологии и понимаю, что тренды в этом направлении только усилятся. Даже по нынешней ситуации видно: у нас ничего не просело во время карантина. Как только люди смогли вернуться на работу, нам начали звонить, заключать договоры и назначать онлайн-переговоры.
Рынок экологических проектов в России сейчас только формируется. Поэтому для тех, кто начинает что-то делать в социальном бизнесе впервые, есть очень большой потенциал к реализации – они фактически оказываются первыми. Понятно, что бизнес, связанный со здоровьем людей, более востребован, но это базовая потребность. Как только у людей возникнет понимание, что в базовую потребность безопасности также входит экология, думаю, будет очень большой всплеск проектов. Пока у людей не сильно развито экологическое сознание. Но это задача нашего проекта – вести просветительскую работу, и я думаю, как только возникнет это понимание, изменится и отношение, в экологические проекты будут вкладывать больше средств. Однозначно – и это не только мое мнение, но и других экспертов – в России тренд на экологические проекты будет только нарастать.
Родион Попков
Cоздатель ProAbility.me – проекта для улучшения доступности городской среды
Пандемия очень сильно влияет на мой проект. Наша специфика близка к туристической отрасли, и многое зависит от того, что будет происходить с путешествиями: вернемся ли мы к цифрам, которые были до коронавируса и забудем это все как страшный сон, или же это будет долгая история трансформации. Как и многие другие люди из туриндустрии, я пока не знаю, как мы будем жить дальше.
Наш продукт – карта доступных мест для людей с инвалидностью. Туристы с ограниченной мобильностью, планируя маршрут путешествия, с наибольшей вероятностью выберут город, в котором понимают, как будут себя вести: как смогут перемещаться, что увидят. Мы решили, что наш клиент – это не люди, которые устанавливают себе приложения, а города, поэтому предлагаем технологии, которые помогут властям в регионах собирать информацию в удобном виде. Человек может посмотреть, где в городе находятся доступные для него ресторан или гостиница, понять, как перемещаться по улицам, чтобы было комфортно. Мы запустили пилотный проект в Нижнем Новгороде. Сейчас на официальном туристическом сайте города есть раздел «Доступный Нижний» – это наша карта.
Я планировал развивать проект за границей, но наступил локдаун, и это стало невозможно. Мы проводили два пилотных исследования доступности среды – в грузинском Батуми и украинском городе Кременчуг. Сейчас обе работы заморожены, потому что они подразумевают нахождение на улице, перемещения, переговоры, перелеты. В рамках реалий пандемии это практически невозможно.
Я надеюсь, что получится перенести проект в Европу или США, и работаю над этим. Сейчас в России объективно не до этого. Если посмотреть, сколько суммарно денег выделяется на создание доступной среды, станет понятно, что это вообще не в главной повестке, это не востребовано. Поэтому сейчас мои планы ориентированы не на российский рынок.
Переоценка ценностей после пандемии зависит от того, как много людей подойдет к черте выживания. Если дело касается выживания, более высокие материи могут отойти на второй план. Но, насколько я вижу, социально ориентированные проекты – это общемировой тренд, мировая повестка. Люди не готовы от этого отказываться, потому что иначе остается очень мало способов понять, зачем ты живешь.
Социальный бизнес позволяет и создателям, и потребителям проживать более осмысленную жизнь. То, как ты воздействуешь на мир, сейчас стало очень значимым аспектом для очень многих людей, и, по моим ощущениям, их становится только больше. Поэтому я думаю, что вероятность сломления этого тренда – нулевая. Он может затормозиться в силу ограничений пандемии, но в долгосрочной перспективе это общемировая повестка номер один – экология, здравоохранение и экологичность жизни во всех смыслах. Люди будут бережнее относиться к природе, толерантнее – к другим людям. Само восприятие того факта, что все люди разные – и это норма, независимо от цвета кожи, физических, ментальных и сенсорных способностей, – станет частью повседневной жизни. Права человека будут больше занимать места в повестке, просто потому что к этому движется весь мир и прогресс нельзя остановить.
Пандемия – это непростая ситуация для социально ориентированного бизнеса, у которого нет устойчивой модели самоподдержки. Это повод задуматься о ее создании. У тех, кто зарабатывал и ранее, дела могут идти хорошо или даже без изменений. В целом в мире растет актуальность третьего сектора и вместе с этим – актуальность любого социального бизнеса. Я думаю, что в результате сегодняшнего кризиса этот тренд только возрастет. Поэтому люди, которые только пришли в социальный бизнес, получат дополнительное подтверждение востребованности своей идеи. Сейчас стало особенно заметно, как хрупок наш мир и сколько всего в нем нужно менять.
Анастасия Колесникова
Cоздательница «Маркета местной еды» – гастрономического фестиваля, который поддерживает российских производителей
Обычно в апреле у нас начинают открываться маркеты (торговая площадка, рынок – Прим.ред. )и фудкорты. В марте я была в Амстердаме и Копенгагене и уже тогда начала понимать, что происходит. Я понимала, что карантин, скорее всего, начнется в России, и тогда нас закроют. В середине марта появилась информация о росте уровня заболеваемости и карантине. Стало понятно, что маркета в апреле не будет.
Мы с командой начали думать, что делать, и придумали формат онлайн-маркета (онлайн-площадка, на которой собраны товары – Прим.ред). В начале апреля, когда всех отправили сидеть дома, мы провели онлайн-маркет. В этот момент уже закрылись все кафе и рестораны, и мы призывали поддержать их – заказывать доставку. Мы выступали и как эксперты и призывали бизнес скорее делать все, что можно, только чтобы у клиентов была возможность делать заказы.
Логика онлайн-маркета понятна: многим нужно срочно переходить в онлайн, маркет поможет попиарить эту историю, а активности типа мастер-классов и даже концерта привлекут к этому внимание. Это был дико интересный опыт. В начале пандемии, когда онлайн еще никому не надоел, мне казалось, что это что-то совершенно новое. Но сейчас я понимаю, что в тот период все быстро зажигалось и так же быстро перегорало. Провели одно событие – и через неделю это уже не было нужно людям, поскольку паттерн поведения изменился и люди уставали от онлайна.
Мне понравился этот опыт, но нужно понимать, что онлайн-маркет – это не маркет в полном смысле слова. Школу онлайн образования я решила сделать бесплатной, потому что почувствовала, что не имею никакого морального права сейчас учить людей, как открывать рестораны и кафе, пока сама не понимаю, как это будет происходить в будущем.
Я до сих пор не понимаю, как справиться с кризисом – и кризис ли это вообще или новая реальность.
В середине марта мне казалось, что наша жизнь после пандемии невероятно изменится, но сейчас я вижу, что глобально ничего не поменялось. Я не могу сказать, что сильно выгорела, но точно ощущаю сильнейшую переоценку ценностей. Я пересматриваю местную еду и понимаю, что маркет был сделан своевременно, но сейчас я хочу делать другие вещи – и размышляю, что именно.
Сейчас у меня нет понимания, будут ли маркеты. Дело в том, что на этом этапе я не понимаю, что происходит с вирусом, людьми, цифрами, – и пока это так, я не готова брать на себя ответственность. Наверное, я очень счастливый человек, потому что могу себе позволить сейчас, в такой сложный момент остановиться на собственных ценностях и подумать, что бы мне еще хотелось сделать. Мне бы очень хотелось, чтобы местная еда создавала фуд-индустрию будущего, улучшала жизнь людей и планеты.
Пандемия в гипертрофированном виде показала все несовершенства нашей системы. Давайте доставим еду за 15 минут в пластиковой упаковке, а потом черт с ней, кто-нибудь решит эту проблему. Стало очевидно, что такой подход больше невозможен. И я не понимаю, зачем вообще доставлять еду. Если бы речь шла о доставке людям, которые реально нуждаются, живут в далеких уголках, – вопросов нет. Но почему я в гигантском городе не могу спуститься с этажа, чтобы пойти купить еду, параллельно еще и поговорив с людьми? Точнее, я понимаю эту логику, но не хочу в этом участвовать.
За время пандемии меня впечатлила самоорганизация людей. Я сама участвовала как волонтер в движении, которое кормило пенсионеров без поддержки властей. Я видела, как ребята-гастроэнтузиасты кормили врачей за пожертвования. Они, как и я, не верили, что кто-то придет, что-то даст и организует – все нужно делать самим. Было бы здорово, если бы каждый из нас задумался о том, что нам не хотелось бы повторять опыт, который мы пережили за это время. Для этого каждый мог бы что-то сделать: например, один час своей жизни в неделю посвятить улучшению общественной жизни – подумать, что можно сделать, чтобы врачи, пенсионеры не голодали, и так далее.
У нас была «Добрая столовая», где шефы готовили вместе с особенными людьми, и добрые обеды, которые позволяли особенным ребятам работать в кафе. На этом этапе я не продолжаю проекты, но это не значит, что они умерли. Просто сейчас надо дать выдохнуть и после этого добавлять эти и другие социальные истории в сферу. Я знаю, что у меня они не закончатся никогда. Я буду делать социально ориентированные проекты, просто на это нужно некоторое время – иначе мы разрушим всю систему, которая была до пандемии.
Сейчас у маркета происходит момент, с которым сталкивается каждый бизнес: ты либо выживаешь, подстраиваясь под среду и обстоятельства, либо говоришь, что готов формировать жизнь, образ будущего. Я пока не нашла ответ о том, какой именно урок преподносит пандемия человечеству, но собираю все вопросы.