Патимат Муртазалиеву мучает бессонница. Ее многие знакомые и друзья работают сейчас врачами. Девушка видит, как им стало сложнее во время пандемии. Сначала она сделала опрос в социальных сетях и узнала, что врачам в больнице нужна еда.
Тогда она решила поддержать не только медиков, но и малый бизнес и организовала поставку продуктовых наборов в больницы из ресторанов по себестоимости. Так появился проект «Взаимопомощь 24», к которому присоединилось десяток волонтеров. За две месяца они смогли собрать более миллиона рублей и передать врачам 4400 наборов еды. Команда продолжает помогать врачам и сейчас.
Что случилось с гражданскими инициативами, которые запустились одни из первых в России? Как Патимат удалось с нуля объединить волонтеров и впервые собирать деньги? Журналист «Теплицы» Виктория Сафронова поговорила с создательницами трех независимых инициатив и узнала, как менялись их задачи и что их волнует сейчас.
Людмила Голубкова, создательница проекта #ВрачейНадоБеречь
Что делают?
Команда #ВрачейНадоБеречь обеспечивает врачей средствами индивидуальной защиты и организовывает для медиков бесплатные психологические консультации по видеосвязи. Волонтеры работают в Москве и передают посылки в регионы.
Что получилось?
В конце марта Людмила Голубкова опубликовала посты в нескольких медицинских чатах. Сейчас в движении – 10 волонтеров. За два месяца вместе с фондом помощи взрослым «Живой» команда собрала около 67 миллионов рублей.
«Буду помогать, пока могу»
– Я занимаюсь разработкой веб-сервисов и IT-консалтингом в Москве. В начале пандемии увидела несколько упоминаний в чатах о том, что у врачей нет средств индивидуальной защиты. Я не могла в это поверить. Написала пост в несколько медицинских чатов и сообществ, чтобы узнать, на самом ли деле это так. В ответ у меня взорвалась личка – врачи писали панические сообщения о том, что у них ничего нет, что они шьют маски из марли… Сейчас уже ситуация лучше, но два месяца назад это казалось катастрофой.
Я снова написала пост в Facebook с просьбой помочь, но на самом деле просто хотела посмотреть, сработает ли это. Уже в первые сутки благодаря этому посту удалось собрать около 130 тысяч рублей. Люди переводили мне деньги на личную карту, чтобы я закупила необходимое и отправила в больницы. К инициативе присоединились волонтеры, и мы вместе начали разбираться в средствах защиты: что это такое, какие лучше брать, где закупать дешевле… Сначала мы во всем этом плавали как рыбы в море, но благодаря консультантам со стороны врачей в течение недели закулипли первые наборы.
Ситуация на рынке в начале пандемии была дикой – цены резко взлетели – в три, пять, а то и в восемь раз. Респираторы, которые в январе стоили 70 рублей, продавались за 350 рублей, ценник с 200 рублей поднялся до 1000. Мы с большим трудом искали поставщиков и в итоге удалось найти тех, кто предлагал товар по приемлемым ценам.
Волонтеры помогали развозить поставки по московским больницам. Они не заходили сами, оставляли посылки на КПП. Но я изначально не делала приоритет на Москве, поскольку понимала – это большой город, он справится, а вот регионам точно будет намного сложнее. Поэтому мы с волонтерами сфокусировались на помощи региональным больницам и начали отправлять посылки с помощью служб доставки.
«Помню, как я позвонила в одну из московских поликлиник, мы обсуждали поставку и во время разговора я упомянула о том, что мы помогаем еще и региональным больницам. После этого на другом конце повисла пауза на несколько секунд, а затем врач ответил: «Давайте мы отменим заявку – как-нибудь справимся. Регионам помощь нужнее».
Мы начинали работать как волонтерское движение, но это оказалось не очень эффективно. Сборы денег, бесплатная организация людей – все это гораздо лучше делать под патронажем благотворительного фонда. Через две недели мне посоветовали обратиться в фонд, чтобы объединить усилия. Друзья предложили выбрать из нескольких. Я интуитивно выбрала фонд помощи взрослым «Живой», и это оказалось самым удачным решением за последние два месяца.
Я увидела, какие замечательные люди работают в фонде, как внимательно проверяют все, прежде чем потратить деньги. Мы вместе уже полтора месяца. Директор фонда Виктория Агаджанова занимается всем, что касается сбора денег. Среди других направлений работы – поиск поставщиков и закупки, а также кураторство больниц. Прямо сейчас у нас есть 90 запросов от больниц, в примерно 70 из них мы отправим посылки. С больницами нужно постоянно поддерживать коммуникацию – мы должны знать, что именно надо поставлять, в какие сроки. Кураторы этого направления помогают расставить приоритеты.
Общаясь с врачами, я уже в первые недели поняла, что нужна помощь и по другому направлению. Я не могу описать словами то психологическое состояние, в котором они находились. В тот момент был высокий уровень тревожности. Врачи из большинства региональных больниц видели, что происходит за рубежом и в Москве, и опасались, что им предстоит столкнуться с этим же. Если врачу психологически сложно работать, его можно хоть в 80 слоев защиты обернуть, но это не поможет – рано или поздно он может совершить ошибку. Кроме того, врачи ощущали полную незащищенность. Они говорили, что им выдают одну маску на два-три дня, а сестры по ночам шьют марлевые повязки. Некоторые из их коллег начинали заболевать, контактировавших с ними отправляли на карантин. На фоне этого в больницах начали ощущать дефицит персонала.
Я снова написала пост в Facebook с обращением к психологам: есть ли желающие помочь и начать бесплатно консультировать? У меня трехлетний опыт личной терапии, в друзьях много психологов, поэтому ожидала получить отклик. За сутки нашлось 30 желающих. Мы уделили большое внимание процессу отбора – проверяли дипломы об образовании, проводили обучающие семинары. Мы искали кризисных психологов, которые работали с посттравматическим стрессовым расстройством и уже умели общаться с клиентами в нашей ситуации. Надо понимать, что может позвонить медик, который двое суток на ногах и в стрессовом состоянии собирается делать операцию – арт-терапия в таком случае не поможет.
Мы запустили психологическую службу помощи. Врачи могут записываться на консультации и общаться с психологом удобным способом. Сейчас за сутки мы обработываем примерно десять запросов от клиентов. О нас узнают по рекомендации коллег, в профессиональных чатах.
Примерно 30% случаев врачи обращаются за единоразовыми консультациями, остальные 70% – это краткосрочная терапия, длящаяся от трех до восьми сессий по согласованию с психологом. Если в начале мы работали с тревожностью, то сейчас чаще сталкиваемся с эмоциональным выгоранием. Еще одно распространенное обращение связано с синдромом выжившего – представьте ситуацию, когда на глазах врача его коллегу, может быть даже друга, работающего в таких же условиях, кладут на аппарат ИВЛ – или же он умирает. С эмоциями, которые испытывает в этом случае врач, нужно профессионально работать.
«На самом деле, врачам не так просто обратиться за помощью к психологу. Представьте себе состоявшегося врача, который многие годы работает и регулярно принимает важные решения, от которых зависят жизни пациентов. Ему сложно принять собственную уязвимость».
Были случаи, когда мы делали рассылку для больницы, перепрофилированной под лечение коронавируса, и получали только две заявки – при том, что там работают 300 врачей и запрос очевидно есть.
Вокруг консультаций психологов до сих пор ходят мифы. Считается, что специалист обязательно займется раскапыванием древних детских травм и человеку придется рассказывать сложную личную историю. Но все гораздо проще. У нас есть направление работы, направленное на восстановление ресурса – психолог просто помогает прийти в спокойное и гармоничное состояние, восстановить силы.
Мы очень много внимания уделяли осторожности. Сейчас любая консультация может превратиться в кризисную. Психологам не рекомендуем отрабатывать неизвестные техники. У нас есть супервизор – тренер с большим опытом практики, к которому консультирующий психолог может обратиться, если не уверен в методике решения проблемы. Сейчас мы готовимся проводить второй набор психологов и надеемся, что скоро сможем обрабатывать до 40 заявок в неделю. Наша мотивация простая – мы как волонтеры хотим помогать, чем можем, и будем это делать, пока можем.
Патимат Муртазалиева, основательница проекта «Взаимопомощь 24»
Что делают?
Команда «Взаимопомощь 24» поставляет еду для врачей в некоторые московские больницы. Волонтеры получают наборы питания от ресторанов-партнеров, которые продают еду по себестоимости на деньги спонсоров
Что получилось
Патимат Муртазалиева сделала опрос среди врачей, затем нашла волонтеров и создала сайт для инициативы. Сейчас в движении состоят 12 волонтеров. За это время они собрали 1,146,478 рублей с помощью соцсетей и бизнес-партнеров и доставили врачам 4400 наборов еды.
«Мне было тревожно, я перестала спать, тогда начала организовывать помощь»
– До пандемии я занималась развитием IT-стартапов на зарубежных рынках. Это направление очень быстро изменилось под действием ограничений, поэтому у меня появилось время для создания волонтерского проекта.
У меня большой опыт волонтерства. Еще в студенчестве стала донором, помогала детским домам. В Италии получила образование в сфере проектного менеджмента в некоммерческой сфере, которое, к сожалению, не смогла применить по возвращению в Россию. Сейчас как эксперт поддерживаю проекты, направленные на образование, а также перечисляю деньги в фонды, близкие по духу.
В марте я уже хорошо представляла масштаб будущей пандемии в России. Среди членов моей семьи и близких друзей есть врачи, и я видела, насколько они не готовы. Я просто задавала врачам прямой вопрос: как вы будете обеспечены необходимым во время дежурства? как будете питаться, где будете спать? Врачи честно отвечали, что сами будут организовывать свой быт. В наступающее сложное время врачам приходилось дополнительно перепрофилироваться, чтобы самостоятельно подготовиться к пандемии.
Сейчас, когда прошло несколько месяцев и мы сильно развили проект, у меня уже появляются вопросы к государству – почему на это не обратили внимание? Но тогда времени на размышления не было. Ты просто видишь проблему и думаешь над решением, исходя из позиции «А что я могу сделать, как я могу помочь?». Я чувствовала, что это коснется каждого – у каждого если не в семье, то среди друзей или знакомых найдутся врачи.
«Я ощущала страх и тревогу и в тот момент полностью потеряла сон. Когда я перестала спать, я начала делать конкретные шаги для помощи врачам: постоянно говорила о необходимости поддержать их, выясняла, кто может это сделать, начинала переговоры».
Теперь, когда СМИ и вообще все массово говорят о поддержке врачей, люди понимают необходимость, а в конце марта был эффект как об стену стучаться. На мои запросы откликались только люди из медицинского сообщества, поскольку понимали, зачем врачам нужно помогать. Остальные считали меня чуть ли не истеричкой. Мне говорили знакомые: все под контролем. У людей была иллюзия, что Минздрав обеспечит врачей всем необходимым. Люди не знали, что у Минздрава просто нет такой статьи расходов – на питание медиков, а больница как работодатель обязана обеспечивать только средствами защиты.
Эмоционально разговаривать с предпринимателями было очень тяжело, поскольку мое восприятие ситуации не совпадало с картиной мира большинства людей, принимающих решения. Было много моментов, когда я впадала в отчаяние и ощущала слабость, но мне помогала команда волонтеров. Благодаря их неравнодушию наша команда развивала «Взаимопомощь 24» и до сих пор оказывается в состоянии помочь.
«Взаимопомощь 24» начиналась как краудсорсинговая история. Я бросала клич среди родных и друзей, писала посты в тематических сообществах и дружеских, а также профессиональных чатах. Мне давали контакты общепита, которые на тот момент доставляли еду в московскую Коммунарку, я звонила и договаривалась о сотрудничестве. Первые две недели мы работали в ручном режиме – собирали пожертвования на карту, пока оформляли счет НКО и приводили сайт в порядок. Позже смогли официально собирать донаты и выставлять счета поставщикам. На сегодняшний день мы собрали более миллиона рублей и смогли доставить медикам 4400 наборов еды.
У нас под патронажем находятся три больницы. Мы обеспечиваем врачей питанием, которое покупаем у малого бизнеса по себестоимости. Для бизнеса это возможность не потерять источник дохода в кризис. Среди наших партнеров – «Дашины пирожки», «Чайхона», «Кофе пью» и FavorEat. Два раза в день мы привозим врачам упакованные наборы еды, которые были согласованы с врачом-диетологом. В меню входят супы, овощи, крупы, мясо, десерты и напитки, если нужно. Все разделено на порции и предоставляется в запрашиваемых больницей количествах. Сейчас поставщики самостоятельно отгружают еду, но в первое время я сама выезжала в больницы.
«У меня сложилось ощущение, что врачи точно знали, что делать – они были спокойны, полностью понимали сложность ситуацию и тяжесть заболевания. Врачи начеку каждую минуту, сосредоточены и сконцентрированы».
Мне было очень дискомфортно принимать благодарности от врачей, поскольку они рады любой помощи. Я воспринимаю это как безусловную необходимость, но все равно такие моменты благодарности очень эмоциональны.
Мне иногда звонят работники поликлиник, которые круглосуточно работают без внимания и поддержки, и просят помощи, но я просто не могу сказать им: «Да, мы обеспечим вас питанием». Сейчас мы финансово не способны осилить больше трех больниц. Отказывать в помощи очень сложно, поэтому я продолжаю искать крупных спонсоров среди бизнеса. Но в фондах мне объясняют, что сейчас работает «принцип самолета» – компании надевают маску сначала на себя, а потом – на ребенка. Все находятся в состоянии общей тревоги, непонимания перспектив.
Я знаю, что с июня некоторые большие компании, которые поддерживали больницы, перестанут это делать, поскольку у них заканчиваются средства. Изнутри я вижу, что объем пожертвований ежедневно уменьшается и понимаю, что скоро снова остро встанет вопрос о поддержке врачей. Коронавирус не идет на спад, и у врачей по-прежнему будет много нагрузки. Нужно все – от воды, чая и кофе до медицинских средств защиты и средств по уходу – и помочь может каждый. Можно просто позвонить в соседнюю поликлинику и спросить «Как я могу вам помочь?». Поверьте, это очень поддержит врачей.
Александра Крыленкова, основательница движения #COVIDарность
Что делают?
#COVIDарность проводит психологические консультации, отвечает на вопросы, связанные с пандемией, по горячей линии, помогает объединяться людям в регионах;
Что получилось?
Основательница проекта Александра Крыленкова из Санкт-Петербурга опубликовала пост в Facebook о желании запустить движение. Cейчас в команде 16 психологов-консультантов, 10 разработчиков, 20 авторов и 5 волонтеров колл-центра. Проект работает без финансирования и не привлекал спонсоров.
«Я хочу, чтобы через 20 лет на вопрос «А что ты делала в это время?», у меня был достойный ответ»
– В последнее время перед пандемией я занималась защитой политических заключенных и помощью по «московскому делу». Как и все, я читала новости из Китая и поначалу считала, что коронавирус по эффекту ничем не будет отличаться от, скажем, свиного гриппа. Но вскоре – намного раньше введения карантина – я поняла, что ситуация очень серьезная.
Многие мои близкие и друзья живут за рубежом. У меня раньше, чем у большинства людей в России, начали появляться знакомые, которые заболевали коронавирусом, и знакомые знакомых, которые от него умирали. В Европе это развивалось так быстро, что мне стало понятно, что нужно что-то предпринимать в России еще до введения официальных мер. Но я совершенно не представляла, что именно и как делать. По опыту зарубежных практик я поняла, что волонтерская взаимопомощь – это именно то, что будет нужно.
В таком настроении я написала пост в Facebook и предложила своим друзьям обсудить, что же можно сделать. Откликнулось довольно много людей – мы даже смогли поделиться на тематические команды. Так сложилось сообщество из айтишников, пишущих редакторов, консультирующих врачей, которое переросло в движение COVIDарность. Мы сформулировали задачей проекта помощь людям в объединении в борьбе с коронавирусной инфекцией. На сайте мы рассказываем, как именно можно помочь разным категориям людей.
Сейчас у нас хорошо работает психологическая служба. За месяц работы 14 терапевтов, среди которых самые разные специалисты, обработали более ста запросов. Люди обращаются не только с эмоциональными проблемами, связанными со страхом. Одна из актуальных проблем – переживание разлуки с близкими. Противоположная проблема заключается в том, что некоторым людям оказалось тяжело постоянно находиться в одном пространстве с родственниками, с которыми и до карантина у них были сложные отношения. Некоторые люди никогда не обращались за помощью, но теперь им стало плохо просто потому, что им оказалось не с кем поговорить. Людям не хватает поддержки, а разговор с психологом – это всегда поддержка.
Одним из самых востребованных направлений оказалась горячая линия, по которым можно проконсультироваться по правилам карантина. Если в пределах одного города правила понятны, то во время передвижения по стране уже начинаются проблемы. Какие нужны пропуска, чтобы доехать на машине из Москвы в Питер? Если я еду из Питера в Рязань, мне нужно сидеть на карантине? На все эти и множество других вопросов нет доступных ответов. Федеральная горячая линия на такие запросы не отвечает, нужно звонить в каждый регион и уточнять правила или же изучать постановления региональных властей. Иногда наши консультанты после получения вопроса берут время на его изучение, проводят ручной поиск, после чего перезванивают и дают точный развернутый ответ.
Мы запустили бота для всех соцсетей, который позволяет создать сообщество дома, района или города. Изначально предполагали, что людям нужен будет этот инструмент, чтобы объединиться для оказания помощи. Но оказалось, что боты работают только в тех сообществах, которые существовали до карантина. Например, у меня в доме была группа, которая занималась вопросами шлагбаума и парковки. Людей из этой группы заинтересовал бот, поскольку они уже были сообществом и знали друг друга.
Мы помогали пожилым людям и тем, кто потерял работу. В одном из подъездов работает семья консьержей, которые потеряли свою вторую работу, а это был важный источник дохода для них. Сейчас у нас весь дом их кормит, поскольку семья осталась без средств к существованию – покупаем продукты по очереди. В тех же городах и районах, где не было такого опыта общения с соседями до карантина, успешные сообщества почти не удалось создать.
«Я считаю, что наш проект получился успешным, и самый главный фактор этого – его публичность. Чтобы проект получился, важно, чтобы о нем говорили, чтобы его обсуждали. Второй важный фактор – скорость реакции. Все очень быстро меняется, и в этих условиях важно быть адаптивным. Я уже не могу посчитать, сколько раз за этот месяц мы меняли направления работы внутри проекта и полностью перестраивались».
Когда страшно, ничего не понятно, надо что-то делать – это первая эмоциональная реакция, которая поддерживает и возвращает иллюзию контроля над ситуацией. Далее начинаешь осознавать масштаб проблемы. На нашей памяти такого раньше никогда не было: чтобы весь мир в едином порыве объединился для решения проблемы. Я хочу, чтобы через двадцать лет на вопрос «А что ты делала в это время?», у меня был достойный ответ.
