В Рунете не так много проектов, которые занимаются поиском и защитой культурного наследия. «Потерянная Осетия» – локальная инициатива, которая направлена именно на это: памятники, потерянные или забытые села представляют особый интерес и ценность для организаторов проекта.
В интервью Теплице социальных технологий руководитель проект Алина Акоефф рассказала о невидимой стороне работы «Потерянной Осетии» и о том, что такое родовые памятники, и как между ними прокладывать маршруты.
Беседовал Евгений Воропай. Март 2013.
Е.В: До «Потерянной Осетии» вы не занимались Интернет-проектами. Как осваивали новые технологии, что было сложнее всего?
А.А.: Мы все живем в мире, который связан с Интернетом напрямую, поэтому так или иначе люди сталкиваются с определенными форматами – это и блоги, и социальные сети. Что касается непосредственно управления проектами, в этом отношении мне повезло. Мы начинали делать «Потерянную Осетию» с Вадимом Дьяконовым, и он избавил меня от каких-то технических моментов. Мне оставалось заниматься только творчеством.
Как это часто бывает, у тебя появляется идея, и ты начинаешь искать способы ее реализации. В случае с «Потерянной Осетией» было точно так же. Меня интересовало можно ли это сделать, и если да, то как.
Е.В: Функционально «Потерянная Осетия» – мультимедийная карта. Почему решили выбрать этот формат, а не снимать, скажем, фильмы или сюжеты и просто выкладывать их в Сеть, что, как режиссеру, могло быть вам ближе?
А.А.: Мы изначально исходили из этого формата. Идея была такова, что, не зная ничего про Осетию, человек все равно находится в поиске какой-то информации, и у него нет времени на видео, фильмы, просмотр фотографий. Карта – формат, который позволяет разместить всю эту информацию в одном месте. Кроме того, это более функционально. Здесь можно и построить маршрут и посмотреть дополнительные данные.
Перед запуском проекта у нас было несколько задач. Во-первых, перенести объекты с бумажной карты на электронную; во-вторых, добавить максимальное количество информации по каждому из них; в третьих, привлечь внимание к проблеме памятников истории и культуры.
Е.В: «Потерянная Осетия» результат того, что вы делаете в реальном пространстве. С чего обычно начинается работа над каждым объектом, и какое соотношение реального и виртуального времени требуется на его завершение?
А.А.: Соотношение реального времени к виртуальному составляет приблизительно 80/20%. Помимо того, что мы ищем памятники, села, работаем с архивами, мы пытаемся обратить внимание чиновников на проблему. «Потерянная Осетия» занимается мониторингом объектов, проверкой их состояния. Если нам удается обнаружить проблему, тогда подключаем специалистов, настоятельно напоминаем об этом властям. Эта сторона работы, конечно, не видна на карте и, может быть, пользователи даже не догадываются о том, что делается нами в offline. Но мы стараемся рассказывать об этом в наших блогах.
Вот уже два года активно занимаемся работой с местными архивами. У нас даже есть человек, который занимается только этим направленим.
Е.В: Вы делаете Интернет-проект в не самом технически развитом регионе страны. Насколько «Потерянная Осетия» популярна в самой республике?
А.А.: Интерес к проекту среди местного населения очень большой. Даже не смотря на средние статистически показатели, реально мы имеем определенное общественное значение. Чиновники знают и помнят о нас, потому что проект не спускает на тормоза проблемы, связанные с памятниками.
Благодаря «Потерянной Осетии» активизировалось движение по поиску родовых башен. К нам приходят люди за консультациями, помощью. Мы помогаем некоторым семьям получить объекты во владение. Хотя в таких случаях приходиться интересоваться о намерениях людей и их планах на строения.
Сейчас в планах провести акцию с QR-кодами. Думаю, это поможет стереть черту между реальным и виртуальным пространством.
Е.В: «Потерянная Осетия» – это больше история о людях или памятниках культуры и археологии?
А.А.: Это история о нас. Объекты не существуют в вакууме, да и мы не существуем в отрыве от них. Это одна территория, жизнь на которой должна быть сохранена.
Невозможно представить людей, у которых нет истории. Знаете, нас даже обвиняли в том, что у проекта такое «страшное» название. Люди говорили о каких-то упаднических настроениях. Были даже случаи, когда с нами отказывались сотрудничать только из-за названия проекта. На самом деле, наша карта – это диагноз. Если человек не знает свой диагноз, он не знает, как лечить болезнь.
Е.В: Алина, а что за история с родовыми памятниками и мобильным приложением, которое поможет прочертить пофамильный маршрут от Владикавказа по всей Осетии?
А.А.: В осетинской культуре нет понятия однофамилец. Все люди, которые носят одну фамилию, – родственники. Многие семьи имели или имеют родовые строения. Поэтому в силу локальных особенностей появилась такая идея. Собственно, мы не сделали ничего сверхъестественного. Просто собрали информацию воедино. А поскольку мы работаем с архивными документами, эти данные находятся сами собой.
Сегодня этот функционал доступен пользователям на карте «Потерянной Осетии». Это поиск объектов по фамилии. Задав осетинскую фамилию, вы получаете искомые объекты на карте.
Е.В: У пользователей нет возможности самостоятельно наносить на карту «Потерянной Осетии» новые объекты, фотографии. Вы не верите в эффективность UGC (пользовательский информационный материал)? Почему не используете эту возможность?
А.А.: Материал пользователей – предмет постоянных сомнений. Мы действительно от него отказались. На этом настоял наш технический руководитель. Все-таки в нашем проекте мы хотим публиковать только проверенную информацию. Предоставив пользователям возможность добавлять объекты на карту, мы получим много непроверенных или неподтвержденных данных. Мы работаем не только с фактами, но и с фольклором. Кто-то знает одну версию истории, кто-то – другую и не всегда они имеют реальное подтверждение. Но это не означает, что пользователь не может отправить имеющиеся у него сведения или связаться с нами лично.
Е.В: Первое впечатление от проекта – «еще одна мультмедийная карта». Когда начинаешь «препарировать» разделы, саму карту, замечаешь, что здесь и сложный подробный каталог, и несколько нанесенных слоев и фильтров. Не обидно, что эта информация, скорее всего, остается незамеченной самими пользователями?
А.А.: Пока мы не можем до конца определиться, как нам лучше всего структурировать информацию. Сейчас поменялся дизайн сайта, изменилось и расположение каталогов. Исходим из того, что пользователи, которые действительно ищут информацию, смогут ее отыскать даже в такой сложной системе. Может, это не совсем справедливо, но пока это единственное решение, которое мы для себя нашли.
Е.В: Мне кажется, что проект перерос формат мультимедийной карты, во всяком случае, информационно точно. Та база данных, которая у вас собрана по значимости перевешивает картографию. Нет желания изменить формат и создать более сложную площадку?
А.А.: В принципе, у нас глобальные планы. Но, как это часто бывает, они упираются в финансирование. Проект независимый и инвесторов у нас нет. Это, конечно, отражается на скорости обновления объектов, ресурса.
Хотелось бы выйти за пределы региона, и запустить похожий проект, но уже по стране. Это могло бы быть 83 «маленьких потерянных Осетии», которые собраны на единой карте. Думаю, это помогло бы путешественникам совладать с таким огромным пространством как Россия.
Что касается «Потерянной Осетии», сейчас мы немного ушли в offline. Просто когда понимаешь положение дел, приходится расставлять приоритеты и оставлять незаполненной информацию о каких-то памятниках. Потому что в противном случае они могут исчезнуть в реальной жизни, и тогда на карту будет уже нечего наносить.
